Неточные совпадения
Штольц не
приезжал несколько лет в Петербург. Он однажды только заглянул
на короткое время в имение Ольги и в Обломовку. Илья Ильич получил от него письмо, в котором Андрей уговаривал его самого ехать в деревню и взять в свои руки приведенное в порядок имение, а сам с Ольгой Сергеевной уезжал
на южный
берег Крыма, для двух целей: по делам своим в Одессе и для здоровья жены, расстроенного после родов.
Адмирал желает, чтобы полномочные
приехали на фрегат, так как он уже был
на берегу и передал бумаги от своего правительства, — следовательно, теперь они, имея сообщить адмиралу ответ, должны также привезти его сами.
Японцы никак не воображали, что мы
приедем, не являлись за нами и не ждали нас
на берегу.
Весь день и вчера всю ночь писали бумаги в Петербург; не до посетителей было, между тем они
приезжали опять предложить нам стать
на внутренний рейд. Им сказано, что хотим стать дальше, нежели они указали. Они поехали предупредить губернатора и завтра хотели быть с ответом. О
береге все еще ни слова: выжидают, не уйдем ли. Вероятно, губернатору велено не отводить места, пока в Едо не прочтут письма из России и не узнают, в чем дело, в надежде, что, может быть, и
на берег выходить не понадобится.
Мы часто повадились ездить в Нагасаки, почти через день. Чиновники
приезжали за нами всякий раз, хотя мы просили не делать этого, благо узнали дорогу. Но им все еще хочется показывать народу, что иностранцы не иначе как под их прикрытием могут выходить
на берег.
Однажды наши,
приехав с
берега, рассказывали, что
на пристани к ним подошел старик и чисто, по-русски, сказал: «Здравия желаю, ваше благородие».
Через день японцы
приехали с ответом от губернатора о месте
на берегу, и опять Кичибе начал: «Из Едо… не получено» и т. п. Адмирал не принял их. Посьет сказал им, что он передал адмиралу ответ и не знает, что он предпримет, потому что его превосходительство ничего не отвечал.
Первый человек, признанный нами и ими, который дружески подал обоим руки и снял своей теплой любовью к обоим, своей примиряющей натурой последние следы взаимного непониманья, был Грановский; но когда я
приехал в Москву, он еще был в Берлине, а бедный Станкевич потухал
на берегах Lago di Como лет двадцати семи.
До Лыкова считают не больше двенадцати верст; но так как лошадей
берегут, то этот небольшой переезд берет не менее двух часов. Тем не менее мы
приезжаем на место, по крайней мере, за час до всенощной и останавливаемся в избе у мужичка, где происходит процесс переодевания. К Гуслицыным мы поедем уже по окончании службы и останемся там гостить два дня.
— И то
приеду, сынок. Место
на Городище привольное… Вот только как плавать-то будешь? Мы вон по сухому-то
берегу еле бродим.
Летом, если пост находился
на берегу, приходило судно, оставляло солдатам провиант и уходило; зимою
приезжал «попостить» их священник, одетый в меховую куртку и штаны и по виду похожий больше
на гиляка, чем
на священника.
— То-то, уговор
на берегу. Другое тебе слово скажу: напрасно ты
приехал. Я так мекаю, что матушка повернула Феню
на свою руку… Бабы это умеют делать: тихими словами как примется наговаривать да как слезами учнет донимать — хуже обуха.
Груздев
приехал по делу: время шло к отправке весеннего каравана, и нужно было осмотреть строившиеся
на берегу барки. Петр Елисеич, пожалуй, был и не рад гостям, хотя и любил Груздева за его добрый характер.
Не переезжая
на другую сторону реки, едва мы успели расположиться
на песчаном
берегу, отвязали удочки, достали червей и, по рассказам мальчишек, удивших около парома, хотели было идти
на какое-то диковинное место, «где рыба так и хватает, даже берут стерляди», как явился парадно одетый лакей от Дурасова с покорнейшею просьбою откушать у него и с извещением, что сейчас
приедет за нами коляска.
Не выдержал бедный Александр:
приехал на третий день. Наденька была у решетки сада, когда он подъезжал. Он уж было обрадовался, но только что он стал приближаться к
берегу, она, как будто не видя его, повернулась и, сделав несколько косвенных шагов по дорожке, точно гуляет без цели, пошла домой.
«
Береги на счастье», — сказал он мне, даря ее еще в 1878 году, когда я
приехал к нему, вернувшись с турецкой войны. И это счастье я чувствовал.
Они вышли и пошли
берегом, направо, к пристаням, в надежде, что, может быть, Матвей и Дыма
приехали на том эмигрантском корабле из Германии, который только что проплыл мимо «Свободы».
— Нельзя, милый барин. Знамо, не по своей воле тащимся
на сплав, а нужда гонит. Недород у нас… подати справляют… Ну, а где взять? А караванные приказчики уж пронюхают, где недород, и по зиме все деревни объедут.
Приехали — сейчас в волость: кто подати не донес? А писарь и старшина уж ждут их, тоже свою спину
берегут, и сейчас кондракт… За десять-то рублев ты и должон месить сперва
на пристань тыщу верст, потом сплаву обжидать, а там
на барке сбежать к Перме али дальше, как подрядился по кондракту.
— Зина! — торжественно проговорила Марья Александровна, — взгляни
на этого человека! Это самый честнейший, самый благороднейший человек из всех, которых я знаю! Это рыцарь средних веков! Но она это знает, князь; она знает,
на горе моему сердцу… О! зачем вы
приехали! Я передаю вам мое сокровище, моего ангела.
Берегите ее, князь! Вас умоляет мать, и какая мать осудит меня за мою горесть!
Было восемь часов утра — время, когда офицеры, чиновники и
приезжие обыкновенно после жаркой, душной ночи купались в море и потом шли в павильон пить кофе или чай. Иван Андреич Лаевский, молодой человек лет двадцати восьми, худощавый блондин, в фуражке министерства финансов и в туфлях, придя купаться, застал
на берегу много знакомых и между ними своего приятеля, военного доктора Самойленко.
— Но это очень грустно, — все, что вы говорите, — сказал Дюрок. — Однако я без вас не вернусь, Молли, потому, что за этим я и
приехал. Медленно, очень медленно, но верно Ганувер умирает. Он окружил свой конец пьяным туманом, ночной жизнью. Заметьте, что не уверенными, уже дрожащими шагами дошел он к сегодняшнему дню, как и назначил, — дню торжества. И он все сделал для вас, как было то в ваших мечтах,
на берегу. Все это я знаю и очень всем расстроен, потому что люблю этого человека.
Потом перешли
на пароход и там все уснули, как пьяные, а
приехав в Казань, вывалились
на песок
берега потоком серой грязи и пошли в трактир пить три ведра водки.
По-русски m-r Мишо говорил чисто, что и заставляло думать, что вряд ли он и не родился в России; но, впрочем, сам он уверял, что произошел
на свет
на берегах Сены, и даже в Сен-Жерменском предместье [Сен-Жерменское предместье — район Парижа, где проживала аристократия.], откуда для развлечения
приехал в Россию и принялся образовывать юношество.
— Да так… дело тут… у якутов, — ответил он уклончиво. — Гляжу: лошадь знакомая переправляется. Поймал уже
на том
берегу… думаю: надо обождать маленько, может, хватитесь,
приедете… А это кто с вами? — спросил он, наклоняясь в седле и вглядываясь в моего спутника.
Стражбы той
приехало двадцать человек, и хотя все они в разных храбрых уборах, но наших более полусот, и все выспреннею горячею верой одушевленные, и все они плывут по воде как тюленьки, и хоть их колотушкою по башкам бей, а они
на берег к своей святыне достигают, и вдруг, как были все мокренькие, и пошли вперед, что твое камение живо и несокрушимое.
Она
приедет, захохочет, грудь ее станет соблазнительно колыхаться, обнимет его мягкими руками, расцелует и звонко, вспугивая чаек, заговорит о новостях там,
на берегу.
Он несколько раз оборачивался и поднимал свою индийскую каску в ответ
на маханье знакомого голубого зонтика и, несколько грустный, вышел
на незнакомый, неприветный
берег, невольно вспоминая, что лихорадки и дизентерии косят здесь в особенности
приезжих, и не зная, где найти ему пристанище.
— Что делать? Написал в Лондон хозяевам и своим компаньонам, чтобы прислали денег
на возвратный путь — деньги-то из карманов подлецы вытащили, а пока живу у одного старого приятеля, капитана, судно которого стоит здесь в ожидании груза… Спасибо — приютил, одел и дал денег. Сегодня вот съехал
на берег… был у доктора. Пора и
на корабль. Милости просим ко мне в гости… Очень рад буду вас видеть! — прибавил старик. — «Маргарита», большой клипер, стоит
на рейде недалеко от вашего корвета…
Приезжайте…
— А разве это не уважительная картина? Вот,
приехал я к ним позавчера:
на берегу у моря дом,
на доме красный флаг, а в доме всю ночь при огоньке работают два коммуниста, — он вот, и Гребенкин. А кругом все злобятся, ненавистничают, камень щупают за пазухой. Или как красная армия наша кровь проливает
на фронте…
Но, чтобы подобные встречи не могли иметь худых для него последствий, она удалила его за тридцать верст от Москвы, в село Софьино, где имела
на высоком и приятном
берегу Москвы-реки терем и куда
приезжала иногда наслаждаться хорошими весенними и летними днями.
Князь Андрей
приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом
на самом
берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там; но Чернышев, флигель-адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
У них были и поля, и луга, и
берег озера, и кони,
на которых зимою отец и брат Груши
приезжали в Петербург извозничать; но от всего этого Груше не становилось легче, — напротив, с приездом отца и брата ей было еще хуже.
— Но вы un philosophe, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите
на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив,
беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни
на что́ более не годны… Вам не велено
приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.